Этот
город сгорел дотла на глазах Чингисхана, стерпел многочисленные надругательства
европейцев, перенёс восстание Тайпинов и культурную революцию, выскочившую из безумной
головы Мао Цзэдуна. И каждый раз, когда уже казалось, что жизнь Пекина
прервётся навсегда, она вновь расцветала пышным цветом на руинах прошлого.
Менялись династии, режимы правления, законы и нормы, но последнее слово всегда
оставалось за Поднебесной. А эта сутра каким-то магическим образом вновь
запускала колесо сансары, заключающее в себе китайскую веру в своё величие и
доминантную культуру, сумевшую это величие оправдать. Оправдывается она перед
вековечным Буддой и сегодня. И так уже пять тысяч лет подряд.
Пекин никогда не спит,
он только на одно мгновение позволяет себе прикрыть глаза, чтобы погрузиться в
абсолютную темноту. Поток человеческих душ ежедневно разливается в пять утра –
китайцы пробуждаются рано, чтобы увеличить продолжительность своих суток в три
раза. А остальной мир – отказавший себе в умении созерцать, в это же время навсегда
потерял возможность это заметить.
Не видна европейскому
глазу древняя китайская философия, надевающая дни, недели и месяцы, словно
бусины на плотную, нервущуюся нить. Так пекинские хутонги – застройки
пятнадцатого века – до сих пор находятся в сердце Китая, работают, как
бесконечные витки артерий. Китайцы ныряют не в самое большое метро в мире, а в
многовековой быт столицы, с неизменным антуражем и только им самим подвластным смыслом.
А в этот же самый момент на парадных улицах за девятнадцать суток вытягиваются
в тысячеметровый рост железобетонные дети нашего времени. По центральным улицам
Пекина опасно ходить без солнцезащитных очков, а лучше подстраховаться и
привести с собой сварочную маску – иначе ослепнешь от сверкающего зеркального
блеска подступившей толпы небоскребов. Они укрыли в своей тени грандиозные
императорские постройки, спрятали китайскую самобытность от прибывших чужеземцев.
Если не вглядываться в лица прохожих, тебя начинает беспокоить навязчивая мысль,
что ты перепутал рейсы и прилетел не в центр Вселенной, а в шумный квартал
Нью-Йоркской фондовой биржи.
Однако ты вновь
обманулся, дорогой туристический друг. Ведь всё жизненное пространство Пекина
организовано согласно древнему учению фэн-шуй (дословно «ветер и вода»). С
помощью него китайцы с начала девятого века пребывают в вечной гармонии с
миром. Фэн-шуй утверждает, что нашу землю пронизывают извилистые каналы, по
которым беспрерывным потоком течёт энергия (ци). Ветер приводит её в движение,
а вода сохраняет. Энергия стекает в Пекин по горным хребтам, а Запретный город
(дворец императора) и исполинская площадь Тяньаньмэнь собирают, не давая ей
ускользнуть.
– Перед покупкой жилья мы обращаемся к мастерам
фэн-шуй за советом, – на хорошем английском рассказывает художница Люси Вонг. –
Богачи упорно верят в то, что фэн-шуй приносит удачу и деньги, поэтому
консультируются по разным вопросам с гранд-мастерами: от постройки дома до
рождения ребёнка. Я даже знакома с женщинами, которые звали на помощь хирурга,
если организм отказывал рожать в «счастливый день». К мнениям мастеров
прислушиваются и владельцы крупного бизнеса. Некоторые компании пытливо скрывают
от сотрудников, что прибегают к их услугам. Боятся, что придётся рассказывать,
где находятся неблагоприятные зоны, и люди откажутся там работать.
Согласно фэн-шуй,
каждый человек обладает тремя видами удачи: небесной, земной и человеческой.
Небесная дается нам сверху, её не изменишь ни молитвой, ни хорошими делами.
Человеческая зависит от тебя самого, то есть, как поработал, так и заработал. А
вот на земную удачу влияют условия жизни. Их то и можно подкорректировать с
помощью древнего учения. Поэтому весь современный центр Пекина застроен
согласно канонической вере в великое китайское прошлое. И в отличие от
американской мечты, по которой любая улитка может приползти на вершину
пирамиды, фэн-шуй учит ползать тебя по земле, быть реалистичным и принимать
судьбу, как данность. Но с оптимизмом.
Если приехать в Пекин,
как турист: чтобы еще раз найти подтверждение своим убеждениям – он с
удовольствием накормит, напоит и развлечёт тебя, по своему тысячелетнему обычаю
приёма варваров, а затем отпустит назад – абсолютно пустым и так не усвоившим
китайский культурный урок. Но если ты путешествуешь, чтобы познать, найти то,
что спрятано, увидеть всё, что скрыто – возможно ты постигнешь главные принципы
Срединного царства. Поймёшь, что даосизм – это не полудохлая философия, а
духовное направление, которому следует Китай и сегодня. Человек – это посредник
между Небом и Землёй. Так возникает союз трёх сил мирозданья. Когда-то легендарный
древнекитайский философ на эту тему сказал: «Дао рождает Одно. Одно рождает
Два. Два рождает Три, а Три рождает все существа». В нескольких знаках он изрёк
всеобщий закон, которому из века век следует Поднебесная. При этом так ни с кем
и не поделился, что означают эти одно, два, три. А вот Дао – это изначальная
всеобщность, первопричина всего сущего. Единое, из которого рождается мир,
чтобы в конце концов возвратиться туда же и затем явиться на свет вновь, но уже
обновлённым. Если присмотреться, современные бизнес-районы Пекина соответствуют
принципам древней философии. Частицы Инь и Ян, земля и небо, круг и квадрат,
мужская энергия и женская держат под своим покровительством все стройки Пекина.
И кажется тебе, что гуляешь по ворвавшейся в Китай Европе, а на самом деле,
пребываешь в иллюзиях и не перестаешь оставаться в Азии.
Входя в торговый центр,
без труда обнаруживаешь европейские марки часов, одежды, бесконечных клонов
фастфудовых американских забегаловок. И на мгновение кажется, что Китай склонил
голову перед развитым миром капитализма, два раза стукнулся об пол, как будто
выполняя обряд уважения перед императором, и позволил вторгнуться в свою
страну. Но если верить своим глазам, значит в очередной раз давать себя ввести
в заблуждение. Генеральные пакеты акций крупных китайских компаний находятся у
государства и являются монополистами на своём рынке. А мелочная продукция
товаров и услуг поделена между китайской элитой малого бизнеса и неугомонной
Европой. В этот раз Поднебесная не стала дожидаться, когда европейцы в
очередной раз выломают дверь и открыла её уже после первого раздавшегося стука.
Варваров вновь соблазнили оказанными услугами, и они легко приняли эту сладкую
ложь за истину.
Но правда в том, что
китайские аналоговые товары по себестоимости опережают продукцию известных
фирм. Китайцы раскрывают секрет современных технологий, а затем производят
абсолютно такие же, но за более быстрый срок.
– «В чём главная трудность китайской реформы?», – спросила
я знакомого журналиста из пекинской газеты «Daily News», созданной для варваров на их
языке. Её главным редактором стал Джеймс Франклин. Англичанин, сумевший устоять
в двух мировых полисах одновременно: центробежном китайском и централизованном
европейском.
– Они бросили вызов старой системе, – погрузился в
размышления журналист, – а новую ещё не успели создать. Это дело оказалось
труднее, чем они решили вначале. Он долго говорил, приводил аргументы, а потом
вдруг словно вынул из рукава последнюю козырную карту: начертил 16 иероглифов –
магическую цепочку экономического развития, смысл которой выглядит так.
Начальная фаза: убийственный административный контроль – он нестерпим и ведёт к
застою. Фаза вторая: застой рождает импульс к освобождению от государственных
пут. Фаза третья: эта свобода провоцирует хаос. Фаза четвёртая: экономическое
мракобесие приводит к необходимости ещё более жёсткого контроля. Долгий
мучительный путь, двигающий развитие по спирали. Постепенно возникает понимание
того, что не может быть возврата к командной системе, ведь она ведёт к
омертвлению тканей. Но в тоже время существует опасность, что свободная игра
интересов приведёт к социальному взрыву общества. И всё это графически выражено
шестнадцатью иероглифами. Поразительный лаконизм китайской экономической мысли.
В Китае считают, что на
каждого реформатора найдётся свой консерватор. И в противовес архитектору
великих реформ Дэну Сяопину, явившему на свет выражение: «Неважно, какого цвета
кошка, лишь бы ловила мышей», вышел на арену власти другой ветеран Чэнь Юань.
Его слова были: «Пусть птичка летает, но всё-таки в клетке». Птичка – это
экономика, а клетка государственный контроль. Однако Чэнь говорил о возможности
увеличения размеров заточения летающей пигалицы. Да и Дэн Сяопин вряд ли бы
когда-нибудь решился окончательно выпустить её из клетки. Даже старинная
мудрость подтверждает сомнения китайских лидеров: «Страшно держать тигра за
хвост, ещё страшнее – отпустить».
Но основной закон
Пекина звучит всё-таки иначе: «Жэнь до – ди шао» - «Людей много – земли мало».
В ней есть магические нотки, хотя она реальна до головокружения. На торговой
улице Ванфуцзин пешеходы двигаются в большой вязкой массе. По последним
подсчётам Ванфуцзин разоряют пятьсот тысяч покупателей ежедневно. Рядом с
человеческой массой по узкой тропе, гордо именуемой дорогой, летят бесчисленные
мопеды, такси, велорикши, тачки…Ни сантиметра свободного пространства. Иногда
на тротуарах выносят обеденные столы хозяева местных лавок и аппетитно
распускают запахи острой китайской специфики на несколько кварталов взад и
вперёд. Если ты случайно бросил заинтересованный взгляд на их выставленное на деревянных
коробах молоко (об истинном содержании белых пузырёчков можно только
догадываться), ты рискуешь быть затащенным под белы рученьки в магазин и в
мгновение ока стать счастливым обладателем таинственного напитка. С туристами
здесь разговор особый, без всяких древних обычаев и философий.
Осиплые басовые
клаксоны велорикш, тугие баритоны джипов, высокие голоса польских «Фиатов»…Когда
на мгновение эта разноголосица смолкает, слышится ритмичный перестук деревянных
колотушек со специфичного рынка еды Донгфан. Там тараканам и личинкам придают
товарный вид и скармливают зазевавшимся гостям города ласточек.
Модница в ослепительной
юбке бросила вызов встречному потоку, направив на него свой белый мотороллер.
Это никого не смутило. Здесь живут по принципу, который завещали предки: «Шум –
это общество, общество – безопасность, а теснота – наш образ жизни».
Да, нелегко решить
уравнение китайской жизни. Ведь здесь слишком много неизвестных –
демографических, экономических, финансовых, психологических. Но если обратить
внимание на слово «кризис» в китайском языке, что-то все-таки встаёт на место.
Оно состоит из двух иероглифов: «опасность» и «шанс». Также многогранно и всё
китайское существование. В остром дефиците свободного пространства рождается
ударная экономическая сила, способная дать отпор другим цивилизациям. Эта невидимая
энергия Ци создаёт социализм, совершенную систему эконмического и социального
равновесия, которая не только будет работать, но и приведет Поднебесную к
новому расцвету. Ведь если верить китайской мечте: Одно – это только начало.